Революция происходит не от того, что этого захотели «злые большевики» или устроили не менее злые американцы, а оттого что собственная власть создали эти революционные предпосылки. Именно наши олигархи и высшие госчиновники и есть главные отцы революции.

Ситуация, в которую попала Россия во главе с ее нынешними пастырями, все больше пахнет революцией. Это ощущают не только простые граждане, но и сами власти, всеми силами готовясь к грядущим социальным взрывам.

Усиление полицейско-репрессивного аппарата, численный состав которого уже превысил количество военнослужащих армии; льготы высокое денежное вознаграждение силовиков; постоянное ужесточение законодательства в отношении демократических процедур и т.д. Все это говорит о том, что власть пытается адекватно оценивать отношение к ней большинства населения и работает на опережение.

Эти «превентивные меры» стоят огромных средств, которые можно было бы направить на более нужные социальные цели – и сбить таким образом накал протестных настроений. Но тогда придется наводить реальный порядок в стране, развивать экономику, создавать рабочие места, решать вопрос с олигархами, то бишь с самими собой и своими доходами, делать цивилизованными суд и выборы – получается сумма еще большая.

Да к тому же не способны наши руководители к такой работе: не то у них воспитание. Так что дилемма между инвестициями в развитие страны и тратами на усиление репрессивного режима переходит в плоскость счетного порядка, где расходы на подавление выигрывают с огромным перевесом.

Наглядный пример тому – последние инициативы власти по изменению законодательства о пенсиях, больше напоминающие их отмену, и увеличение НДС. А с другой стороны – увеличение расходов на так называемую национальную оборону, в том числе закупка новой техники и спецсредств для усмирения непокорных граждан. То есть грабеж народа для оплаты силовиков с целью подавления этого же народа.

Что за общество мы строим, где расходы на экономику всей страны сопоставимы с расходами на охрану кучки толстосумов? Но если власть не в состоянии поменять народ, то народ в состоянии и обязан поменять власть.

Эта ситуация глубокого кризиса отношений власти и народа, когда вместо решения проблем, вызванных действиями самой же власти, последняя еще больше пытается усугубить положение народа. Так вот, когда количество противоречий в обществе накапливается до определенного предела, а власть не в состоянии их решать, наступает качественный скачок в политической жизни страны, называемый революцией.

То есть, революция происходит не от того, что этого захотели «злые большевики» или устроили не менее злые американцы, а оттого что собственная власть создали эти революционные предпосылки. Именно наши олигархи и высшие госчиновники и есть главные отцы революции.

Конечно, и Запад не стоит в стороне, и было бы наивно думать, что не оказывает влияния на процессы, протекающие у нас. Но тут – как говорится: на то и щука в море, чтобы карась не дремал. Поэтому Запад всегда будет стремиться к своей выгоде, если увидит ее в революционном процессе в России. Но наивно искать причину революции только лишь на Западе.

Почему же противоречия, назревшие в обществе, все больше отдают революцией? Отношение народа к действиям своей власти носит реактивный характер: действию всегда равно противодействию. Применительно к социальной системе можно добавить еще, что действие и противодействие разнесены между собой по времени. Второе всегда отстает от первого, поскольку у народа, особенно нашего, даже негативные новости вызывают запоздалую реакцию и состояние ожидания, надежду на то, что все как-то само собой решится и обойдется. Поэтому власть, видя нейтральную или слабую реакцию народа, ошибочно считает возможным еще больше ухудшить и без того плачевное состояние миллионов граждан. Однако запоздалая реакция населения на новые грабительские «реформы» рано или поздно выливается в массовые революционные выступления.

Довольно часто рассуждения о революции строятся исключительно на исторических аналогиях. Но, как известно, плохой командир всегда воюет прошедшую войну. Поэтому такой революции, как была, уже никогда не будет, а будет такая, какой еще не было. И какова она будет, зависти только от наших современников. В наших силах не повторять ошибки прошлых революций. «Все можно сделать лучше, чем делалось до сих пор», – писал Генри Форд о традиции, действующей на его заводах. Точно так же нужно подходить и к социально-политическим процессам в обществе.

В Октябрьской революции основной движущей силой был пролетариат, на него делался весь упор, его диктатура была призвана положить конец дикой эксплуатации, он должен был взять в руки государственную власть.

А что мы видим сейчас? После тотального уничтожения национальной индустрии, когда, начиная с ельцинского периода, было закрыто около 80 тысяч промышленных предприятий, фабрично-заводской пролетариат растворился среди пролетариев других сфер деятельности и мелкой буржуазии.

Почему именно фабрично-заводской рабочий являлся авангардом и самым сознательным элементом в русской революции? Он идеально подходит в качестве материала для воздействия агитации и пропаганды даже при том, что иные социальные группы могли находиться под давлением самодержавного гнета. Он не ограничен стенами своего завода, имеет постоянные отношения с другими рабочими. Если в семье один заболел гриппом, то вскоре заболевают все. Так происходит и при агитации. Достаточно увлечь революционными идеями одного или несколько человек – и через короткий промежуток времени об этих идеях узнает весь завод.

Кто из читателей участвовал в избирательных процессах и агитировал за кандидатов в депутаты, знает, как тяжело и малоэффективно вести агитацию на улице. Но когда вы находите в качестве сторонника, готового вам помогать, например старшего по дому, можно смело рассчитывать, что он принесет вашему кандидату дополнительно 50-70 голосов. А если это не пятиэтажка, а фабрика на несколько тысяч рабочих! Именно поэтому фабрично-заводской пролетариат наиболее подходил на роль лидера революции.

Сейчас у нас тоже остались еще и фабрики, и заводы, на них трудится около 15 млн. человек. Но львиная доля их относится к нефте-и газодобывающим, перерабатывающим, транспортирующим и обслуживающим сферам, а также к иным ресурсодобывающим отраслям. Предприятия же иных отраслей с высокой долей добавленной стоимости и последних степеней передела практически уничтожены полностью, точнее сказать – уничтожены сами отрасли.

Случайно ли это? После развала СССР руководство России решило вступить в дружную семью капиталистических стран, где довольно жестко определены границы мирового разделения труда. И наше место нам определили в качестве «мировой бензоколонки» и поставщика иного сырья – это называется сырьевой колонией. Ну, хорошо, вступили мы в мировой рынок, ВТО, начали действовать, но что-то все же идет не так. Что именно? Себестоимость нашего сырья слишком высока. Ее можно снизить – но лишь за счет глубокой перестройки общества.

Из чего складывается себестоимость товара? Из затрат на сырье, материалы, энергию, заработную плату и т.д. Это в масштабе предприятия. А в масштабе страны? Смотрите, у нас только пенсионеров более 30 млн. человек. А есть еще учителя, врачи, армия и полиция и т.д. – то есть бюджетники в количестве еще более 35 млн. человек. Их тоже надо содержать. Куда же их деть, если вся индустрия разрушена, предприятия закрыты? Вот и сели они на шею государству.

А что такое государство? Это кучка чиновников разного ранга, основная задача которых – обеспечение интересов того класса, который стоит у власти. У нынешнего правящего класса России есть только один интерес, вытекающий из основного закона капитализма – получение прибыли всеми возможными способами, в том числе и путем распила бюджета.

Основной источник прибыли у нас – это экспорт сырья. Но часть этой прибыли в виде налога, должна идти в бюджет, чтобы содержать бюджетников и выполнять социальные обязательства. Получается, что мы все, за исключением 15 млн. работников нефтегазовой отрасли, являемся балластом экономики и одним своим существованием наносим ей урон, требуя пенсий, пособий и заработной платы в бюджетной сфере.

Что делает капиталист с излишним персоналом? Увольняет. А что ему делать с населением в количестве более 100 млн. человек? Уволить их нельзя, а вот сократить численно можно – постепенно, используя всякие приемчики. Теперь вы понимаете, почему у нас за последние 10 лет сократилось на 28 тысяч количество поликлиник и больниц? Вот поэтому вполне логично и естественно у нас гробится сфера здравоохранения, если смотреть на ситуацию глазами правящего класса.

То же касается и пенсионной реформы. Чем меньше бюджет заплатит пенсий, тем больше в нем останется для распила. Уже сегодня, при дефиците пенсионного фонда, власть вынуждена практически из своего кармана доплачивать пенсионерам ежегодно целую кучу денег. Кроме того на социальные программы в бюджет заложено более 5 трлн. рублей – и это не считая еще почти одного триллиона расходов на образование и здравоохранение.

Таким образом, в нашем обществе сформировалась довольно своеобразная ситуация, характеризуемая следующим.

1. Свой народ стал обузой для государства и задача последнего – уменьшить его численность, что сильно смахивает на геноцид своего народа со стороны власть имущих. Хотя надо четко понимать, что господствующий класс осуществляет этот геноцид, не потому что испытывает ненависть к народу, просто это один из способов уменьшить затраты бюджета. Так барабанщик лупит по барабану не потому, что ненавидит свой музыкальный инструмент, просто он таким способом извлекает звуки, а капиталист – извлекает прибыль. Как говорится: ничего личного. Поэтому борьба с конкретным капиталистом бессмысленна, если за ней не стоит борьба со всей людоедской системой.

2. Государство превратилось в совокупного капиталиста, эксплуатирующего все население страны, т.е. является «эксплуататором первого уровня», за которым следуют эксплуататоры в виде корпораций.

3. Из первых двух пунктов вытекает и классовая расстановка сил: с одной стороны это класс имущих, владеющий практически полностью всей производственной и ресурсной базой в стране, всей полнотой государственной власти. Его доля в населении страны примерно 0,1 процента или 140 тысяч граждан.

С другой стороны – это все остальные граждане, ощущающие на себе эксплуататорский гнет и подвергающиеся государственному геноциду, но в силу определенных обстоятельств имеющих разную степень лояльности действующей власти.

То есть противоречие, неразрешимое в рамках существующего в России государства – налицо. И это противоречие – коренное, уровня жизни и смерти. Государство, как видим, только загоняет его вглубь, мечтая даже не поменять, а сократить излишний для него народ.

И у народа остается только один выход, если он не согласится на постепенное вымирание – поменять власть.

Каким именно путем – сие пока неведомо. Но как только напор народного недовольства, растущий сейчас на глазах, достигнет определенной силы – вода, как говорится, найдет дорогу.

М. Долгих