99% вопросов были связаны с социалкой. Это заметили все наблюдатели. Провластные тролли уже напустили полный тазик патриотических слюней, ахая и охая: "Какой у нас молодец Президент! Как у нас всё хорошо! А будет – ещё лучше!"
А я сидел, слушал и думал о том же, о чём думал и в предыдущие мероприятия такого рода.
Что если зарплата огромного количества людей колеблется в пределах 8-16 тысяч рублей, это означает только одно – катастрофу в области социальной политики.
Что если на территории огромной страны от Заполярья до Иркутской области люди говорят, что им негде жить, то это катастрофа в области жилищного строительства.
Что если элементарные проблемы, полностью находящиеся в компетенции местных властей, не могут быть решены без участия главы государства, то это катастрофа в системе госуправления.
И что отсутствие своевременной реакции губернаторского корпуса на самые насущные запросы народа объясняется системной проблемой, результатом безыдейности, равнодушия и полной незаинтересованности "кадров на местах" в любых телодвижениях, которые не приносят денег.
Можно было бы свести все вопросы россиян всего к одному – просьбе смертельно больной девочки, озвученной на фоне развалин местной больницы. И одного лишь этого сюжета хватило бы сполна для понимания реальной ситуации в стране.
Потому что не только в "великой", но даже в обычной, невеликой, но развитой державе такие ситуации и такие вопросы невозможны по определению. А у нас они возможны. И даже далеко не единичны.
И это не люди в далёком посёлке за Полярным кругом, 40 лет живущие в фанерных вагончиках, временно поставленных Советской властью для молодых покорителей Крайнего Севера, не молодые учителя, не знающие, как прожить сегодня на 350 долларов в месяц, не жители Ставропольского края, ютящиеся без копейки денег, обещанных властью, не жертвы тупого чиновного произвола иркутских властей – а сама российская нищета во всём своём бесправии и беспросветности говорила с Президентом, связывая с ним свои последние надежды.
А Президент шутил, делился новостями о внуках и обещал помочь. Тем, кто сумел дозвониться. А что делать тем, кто не сумел?
На этот вопрос ответа нет.
Прошёл год с предыдущей Прямой линии. А вопросы остались прежними. Их число выросло, содержание стало острее, а лица людей – отчаяннее, чем раньше.
Страна ощутимо изменилась. Не изменился лишь Путин. Он был прежним.
Всё это совсем не означает, что Президент плох. Это было бы полбеды. Потому что на место плохого Президента может придти хороший Президент, и всё сразу поправится.
Беда в том, что отвратительно плоха сама система. Вся! От идейных установок и до назначения руководящих кадров. От руководства макроэкономикой и до последних провинциальных театров и больниц.
И не просто плоха. Она исчерпана до дна. Она мертва как старая лошадь. И у неё нет ни одного шанса на восстановление.
Конечно, Путин обладает колоссальной властью и огромными возможностями. Наверняка он поможет несчастной девушке, чей диагноз даже не рискнул повторить.
Но помочь стране Путин уже не сможет. Нет такого человека на свете, кто смог бы это сделать. Оживить эту систему не смог бы даже Сталин.
Её время безвозвратно ушло. Эта эпоха заканчивается на наших глазах. Впереди – новая. Какой она будет – не знаю.
Но всё больше склоняюсь к убеждению, что перемены будут. И они будут крутыми. И что эта Прямая линия была последней в извилистой судьбе России последних двух десятилетий.