Общность создаётся людьми, для которых служение абстрактной священной идее важнее личной выгоды. Пока такие люди есть – общность существует. Если их стало слишком мало или они вообще перевелись – тогда общество разлетается во все стороны бешеными осколками…
«Купола в России кроют чистым золотом»… Вот и представьте, что с целью позолотить купола огромного храма доставлен мешок золота. После того, как он перешёл в руки мастеров – возможны варианты:
1. Все как один горят желанием выполнить свою работу.
2. Некоторые хотят выполнять работу, а некоторые – украсть мешок и сбежать с ним.
3. Все как один хотят украсть золото и сбежать.
Первый случай понятен – как и его результат. Во втором случае работа может быть сделана, а может быть и не сделана. Есть те, кто побежит с мешком, но есть и те, кто смогут их остановить. В третьем же случае совершенно очевидно, что купола останутся без золота. И вопрос уже только в том, кто именно унесёт мешок, а кто останется с носом.
Этот пример в простых житейских деталях даёт понять, что такое в политологии центростремительная и центробежная силы. Государство складывается там, где центростремительная сила оказалась сильнее центробежной (то есть мешок у воров отняли, самих их наказали). Нетрудно понять, что будет там, где центробежная сила оказалась сильнее.
Конечно, похищенное может переходить из рук в руки, могут быть интересные детективные сюжеты, как вор ворует у вора. Мешок может перемещаться на Запад, на Восток – но это уже не суть важно…
Общность создаётся людьми, для которых служение абстрактной священной идее важнее личной выгоды. Пока такие люди есть – общность существует. Если их стало слишком мало или они вообще перевелись – тогда общество разлетается во все стороны бешеными осколками…
Но что интересно: либерализм сам по себе есть центробежная сила в чистом виде! Он ничего не может соединить, наоборот – разваливает любое единство. Свободные частные собственники могут объединяться только в ситуационные группировки, которые автоматически распадаются, когда задуманная от временного альянса выгода получена.
Пик популярности либерализма – это последние годы советской агонии. Советские «скрепы» имели существенный порок: навязывались очень грубо, с сектантским начётничеством – вызывая протест не столько своим содержанием, сколько той изуверской формой, в которой преподносились.
Конечно, советские идеологи понимали, что государство и общество не могут быть выстроены на цинизме, вещизме и всеобщей фальши. Но человека, который имел бы глубину и мужество сойти с проторенной колеи, КПСС так и не смогла выдвинуть до своего позорного финала.
То, что мы имеем сейчас, даже в самых патологических проявлениях (Украина например) – лишь слабый отсвет того накалённого и фанатичного шкурничества, продажности, которые были в 1990-м году (ещё при живой КПСС).
И это не случайно. Либерализм – паразит, он не может жить сам по себе, не разрушая чего-то, ему чужеродного. Можно либерализовать что-то строгое и однозначное, но нельзя либерализовать сам либерализм.
Либерализм проявил способность разрушать самые разные сакралии, но собственных создать он не в состоянии: ведь это всё равно что поверить в неверие! Если не верующий – значит, ни во что не веришь; а если во что-то веришь – уже не неверующий…
Точно так же нельзя освободить свободных, если они уже свободны. Чтобы их освободить – их надо сначала поработить… Либерализм «раскрепощает» самых разных закрепощённых, но не знает потом, что делать с раскрепощёнными: слишком уж они получаются звероподобными…
Пока у либерализма была удобная кукла для битья – КПСС, он торжествовал. Но при попытках возложить ответственность за страну на сам либерализм – он поломал всё государство.
Мы обязаны понять принципиальное тождество государства и цивилизации в целом с крытыми золотом куполами храма. Тут мало золотить, надо ещё предотвратить хищение золота.
Официоз, формализм бессильны предотвратить растаскивание общественных фондов – по мудрой римской поговорке «кто будет сторожем над сторожами?»
Если нет людей, которые воспринимают государственное дело как своё личное – тогда государство, общество и цивилизация обречены. Причём не на уровне казённых обязанностей, а на уровне эмоциональном, вероисповедном: «моя страна – это я, её боль – моя боль, её расчленение – это отрезание мне пальцев».
Если в обществе все психологически настроены на растаскивание, приватизаторство – любая охранная служба станет частью этого растаскивания. Мешая воровать другим, поможет воровать себе.
Обсуждать это не имеет смысла, это тысячу раз проверено практикой. Например, мощнейший аппарат защиты социалистической собственности, включавший множество институтов от КГБ до Народного Контроля – не предотвратил, а катализировал приватизацию в России…
Чтобы храмовое золото не разворовали – нужны неформальные, пылкие служители. Если говорить проще – храму нужны верующие. Нет верующих – не будет и храма: или на кирпичи растащат, или в конюшню превратят.
Но когда мы говорим «храм» – то лишь для удобства представления воображаем здание. Вообще-то, в первую очередь, храм – это идея служения. Любые каменные сооружения – лишь тень идеи, как рисованная икона – лишь изображение святого.
Государство и общество – есть (как и храм) продукт борьбы веры с неверием. Неверие потешалось и насмехалось, вера упорно строила. Неверие унывало и опускало руки – вера преодолевала все преграды. Неверие предлагало бросить – вера тащила на себе всё, включая и неверующих. Неверие отрицало – вера утверждала. Верой достигается мечта, неверием и цинизмом не достигается ничего.
Циничный криминал может украсть «Норникель» или «Юкос» – но создать такого он, конечно же, не в состоянии.
А потому теория государства и права должна начинаться не тем, чем её начинают олухи, а совсем другим. А именно: святыня создаёт общество, а когда святыня угаснет – общество сожрёт само себя.
Постсоветская государственность всегда рассматривалась всеми её активистами как средство личного обогащения на чужой беде. Порождённая либерал-ренессансом конца «перестройки», постсоветская активность изначально была патологической, разрушительной, неспособной к созиданию. Это была ситуация 3 из нашего примера о золотых куполах – когда проект намечен к разворовыванию уже на стадии проекта, причём всеми участниками. В России эта серная кислота оказалась разбавленной сложным компотом самых разных, порой наивных и отрывистых верований, блокирована некоторыми скрепами, которые не сумела разъесть.
Возникает ситуация дележа краденой позолоты со множеством острых сюжетных поворотов, но о том, чтобы золотить купола – речи уже не идёт. Суть в том, что центробежная сила победила центростремительную.
Армия, которая всем составом не верит в то, за что воюет, и видит в своей службе только возможность стырить интендантский припас – обречена. При этом не так важно, насколько она велика, насколько современное и мощное оружие у неё в руках, по каким параметрам она превосходит противника и т.п.
А всё, что есть в государстве, существует только до тех пор, пока оно не захвачено чужой армией. Или не растащено мародёрами разбегающейся собственной. И если личные цели людей будут поставлены над стратегической необходимостью общей обороны – всё рухнет само собой!
Это однажды случилось в жизни моего поколения.
Наш долг – вернуть обществу общественное, вернуть мыслям людей способность обобщать идеи и подняться с современного пещерного доисторического уровня либеральных интересов личности. Иначе – не останется ничего…
Александр Леонидов