Все последние месяцы мы пожинаем наших детей. Детей миллениума. Детей XXI века. Детей эпохи стабильности и процветания. Детей, к которым мы относимся так же, как наши родители относились к нам. И исходя из того своего детского миропонимания, которое мы помним. Но всё изменилось.

Пока мы радостно возмещали свои пробелы в потреблении, осваиваясь с каталогами IKEA, выбирая между корейцами и японцами, собирая на первый взнос в ипотеку — они уже росли во всём этом. Когда им было семь, появился iPhone. Когда было десять — iPad. А McDonalds, в первый из которых мы стояли в долгих очередях, для них есть то, чем он и должен быть, — забегаловка.

Я долгое время пребывал в заблуждении, что молодой шпаной, сметающей нас с лица земли, станут родившиеся в 90-х. Я ошибался. В 90-х родились обычные советские дети, детство которых прошло в сведении концов с концами родителями. Настоящий разрыв советского и постсоветского происходит сейчас.

Он происходит в псковском селе Струги Красные, где нормальные, красивые, умные русские дети стреляют себе в голову из ружья, потому что за окном их ждёт унылый, тоскливый, враждебный мир их родителей, так и не сумевших перестать быть советскими.

Он происходит в студии программы «Пусть говорят», где Диана Шурыгина рассказывает шокированной аудитории о том, как теперь всё происходит. Нет, вписки были и в наше время, но это был атрибут субкультуры. Теперь это мейнстрим, потому что информация теперь распространяется не внутри субкультуры, а в интернете.

Но самое главное, что этот разрыв происходит и в самом интернете. Ещё неделю назад условный водораздел проходил по границе «интернет — телевидение». Телевидение, квинтэссенцией которого является новогоднее представление козлоногих пенсионеров, и интернет, квинтэссенцией которого является «интеллигентная» дискуссия на Facebook или слив анонимного политического канала на Telegram.

А оказалось, что существует другой интернет. О котором мы на своём буржуазном Facebook не знаем вообще ничего. О котором не знаю ничего я, который в интернете с 1994 года! И нет, речь тут не о таинственном даркнете, где детская порнография, оружие и кокаин. Речь о том, что дети, родившиеся с интернетом в руках, не используют его как инструмент. Они в нём просто живут.

Это как рыба и аквалангист. Аквалангисты — это мы с вами. А наши дети — это рыбы в воде. Если наш воздушный клапан сломается, то мы умрём. А они нет. У них просто нет воздушного клапана. Они предназначены для существования в этой среде. Они вообще не знают, что есть какой-то мир вовне их среды. Что есть суша. Что есть телевизор.

Мы, аквалангисты, плаваем между рыб, любуемся ими и думаем, что мы всё про них знаем. А они, рыбы, косятся на нас, как на неожиданную помеху, обплывают стороной и удаляются. И всё это — молча. Мы никогда не узнаем, что думает рыба. А рыбе совершенно всё равно, что думаем мы.

Этот разрыв поколений непреодолим. Непреодолим просто потому, что аквалангисту не суждено стать рыбой. Мы научились ловить человеков, но рыбу мы ловить разучились. Все эти смешные войны с «Синими китами», попытки оградить детей от чего-то там в интернете с помощью Роскомнадзора, все эти «патриотические воспитания» и накачивание школьников повесткой вечернего выпуска новостей — просто яркие симптомы этой поколенческой несовместимости. Оградить рыбу от воды? Научить рыбу дышать воздухом? Вот то, чем сейчас занимаются наши патентованные ихтиологи.

Остальные же просто плавают между рыб. Андрей Малахов изучает мир Дианы Шурыгиной. Никита Михалков познаёт феномен Кати Клэпп. Министр культуры встречается с Сашей Спилберг. Некоторым из нас интересен мир рыб. Проблема в том, что мы рыбам вообще не интересны. Рыбы знают, что жизнь произошла из воды и в воду вернётся. А этот случайный исторический инцидент с дураками, которые выползли на поверхность, непременно закончится.

Мы с вами движемся в прошлое. А наши дети живут уже в будущем. Мы расходимся с ними не только в среде обитания, но и во времени. Нас интересуют князь Владимир и герои-панфиловцы. А их интересует планктон. Один борец с коррупцией очень любит рассказывать, сколько миллионов просмотров у одного его сенсационного разоблачительного видеофильма. А просмотров у него столько же, сколько у любого из роликов видеоблогера Ивангая, который ест в кадре лимоны, учит японский и показывает, как потолстеть за 10 минут путём накачивания воздухом специального смешного костюма. И в два раза меньше, чем просмотров у видеоклипа «Тает лёд» группы «Грибы». И патентованные ихтиологи могут сколько угодно ужасаться такой бездуховности — но рыбам нет никакого дела до нашей духовности. Им нет никакого дела до нас.

Печальная новость состоит в том, что контакт на медийном уровне уже невозможен. Этот разрыв проявляется именно сейчас вовсе не потому, что с потреблением вдруг стало значительно хуже. И у рыб, условно говоря, стало меньше еды. И не потому, что исчезли канализирующие запрос на прогресс молодёжные организации. Потребление можно поправить, молодёжные организации можно возродить. Но причина не в них. Нет, этот разрыв происходит просто потому, что дети эпохи стабильности и процветания достигли того возраста, когда их уже трудно не замечать. Скоро они станут размером с пираний. А потом и с акул.

Но есть и хорошие новости. И главная из них состоит именно в том, что рыбам на нас наплевать. Это даёт патентованным ихтиологам ещё несколько лет для их идиотских опытов по «ограничению интернета», которых никто из живущих в интернете не замечает.

А там случится глобальное потепление, и всю эту бесполезную в новом времени сушу просто затопит. Ходить же по воде — вовсе не наша с вами прерогатива.

Максим Кононенко